Есть на свете «необычная» страна, где летом нежно ласкает яркое солнце, от которого счастливо улыбается вся природа, где осенью задумчиво идут дожди и природа вспоминает беззаботно и радостно проведённое лето, где зимой она укутывается в пушистый белый тулуп, много спит, лишь изредка пробуждаясь для веселых кратковременных причуд и развлечений и просыпаясь окончательно весной, когда безудержная радость этой хозяйки жизни то и дело разражается в громогласный хохот грозы, в стремительный от упоения молодости поток весело играющих ручьёв, когда лопается от смеха солидный лёд и когда вся жизнь становится полной детских забав и любви.

Вот в этой-то «необычной» стране, названной так неизвестно кем и неизвестно почему, жил-был один мрачный и раздражительный человек, который видел в людях только плохое, сразу забывал все хорошие их дела, хотя бессознательно чувствовал, что окружающие люди в душе добрые, хотел со всеми подружиться, но портил отношения из-за того, что не понимал людей и считал все поступки их дурными. С каждым днём этот странный человек всё больше замыкался, жил один, в стороне от людей и ничего не делал, кроме как злился и нервничал. Ему часто приходилось общаться с соседями, он даже мог с ними подружиться, но каждый раз, когда между ним и соседями устанавливались довольно сносные отношения, он вдруг незаслуженно обижал их и в результате… возвращался к себе домой, садился на стул напротив окна и смотрел на пробегающих мимо весёлых и шумных прохожих, испытывая грусть и досаду, что он не с ними. Ведь у него была добрая душа, и он горько сожалел о своей грубости и хотел такого… такого… чтобы… Он не мог осознать, чего он хотел. Он лишь чувствовал в себе что-то большое и прекрасное . И чувствовал, что это большое и прекрасное способно сделать То Самое, то самое главное, самое нужное, чего он не мог никак понять.

Никто не любил этого человека. Никто не пытался ему помочь. Все считали его неисправимой злюкой и давно махнули рукой в сторону его дома. Но вряд ли люди стали бы это делать, если бы знали, что этот человек, прозванный ими Двурогом за чертовский нрав, обладал огромным богатством, которого не имел ни один из них. В глубине Души у Двурога была сокрыта Огромная Любовь.
Она постоянно стремилась вырваться из оков, выплеснуться наружу и ласково окутать каждого человека, одарить всех Счастьем, сделать жизнь Прекрасной. У него была такая большая Любовь, что её хватило бы на всех живущих не только в этой «необычной» стране, но и на всех-всех людей на Свете. Но всякий раз, когда его Любовь готова была свершить предназначенное ей дело, она разбивалась о твёрдые камни злости и непонимания и вновь опускалась на прежнее место.

По соседству с Двурогом жила одна молодая девушка, которую звали Лика. Она отличалась от других девушек тем, что Красота её жила не в ней, а рядом, всегда находилась вблизи Лики, но никогда не посещала её. И потому Лика не нравилась парням, никто её не любил и не брал замуж. Не любил Лику и Двурог – он, как и все, не видел её красоты, вернее, не знал, что Красота, которая всегда была рядом с ней, есть её красота. А молодые парни, думая об этой Красоте как о другой девушке, подруги Лики, бегали за ней, ухаживали, старались понравиться, но… это было бессмысленно и бесполезно – нельзя понравиться бездушному существу. Нравилась Красота и Двурогу. Но если другие молодые парни в скором времени бросали бестолковые попытки овладеть холодной и пустой томительницей, то Двурог, чувствуя за ней большую и страстную душу, способную выманить из него все источники силы, управляющей человеческим счастьем, не действовал как его собратья по полу, но тайно полюбил её.

Любовь никогда не спала в душе Двурога. Она рвалась в постоянном стремлении в Жизнь, в стремлении выйти за пределы своей немыслимой тюрьмы. И вот она оказалась задетой, удивлённой, на мгновение усмиренной в немое блаженство и тут же брошенной в тревожное беспокойство, ещё большее, чем прежде, потому что: Любовь нашла цель своих исканий.

Мозг человека слишком редко сразу (а порой и никогда!) согласуется с велениями Души, с изменениями чувств и настроений, касающихся нового, неизвестного или непонятого ранее. Получив информацию о чём-то новом, раздумав над этим и даже сделав какие-то выводы, человек не сразу понимает, почему его вновь влечёт к этому, какая сила притягивает и не хочет отпускать. Мозг работает, математически «высчитывает», примеряется (хотим мы этого или не хотим), наконец говорит: «Это нам не нужно», но вдруг что-то вступает с мозгом в противоречие, неожиданно возрастает изумлённый и возмущённый душевный протест, который начинает битву с надуманным и в этом единственном в мире сражении решается судьба человеческой Жизни.

Двурог почувствовал раньше, чем осознал. Когда пришло к нему Понятие? Этого я не знаю. Но когда оно пришло, вернее, ворвалось, обрушилось на него, как первый звук, услышанный вылеченным глухим, он, неожиданно для всех, весь преобразился в Улыбку, Помощь, Согласие, Рукопожатие… и во всё хорошее, что связано с удлинившимся ртом, распрямленным телом, кивающей головой, открытой ладонью и многим другим. Он выбежал из дома и тут же, как воздушный шарик взлетел в небо, овеваемый добрым разгульным ветром и питаемый сладкими лучами солнца. Со своей высоты, где обитают лишь Чистота и Бодрость, он видел и добро и зло, но понимал уже всё по-другому, иначе, чем прежде. Он летал, летал, летал... спускаясь вниз, на землю, только тогда, когда нужно было подать кому-нибудь руку, подарить цветок женщине или посмеяться над шуткой весельчака. Так он проводил все дни. А вечером возвращался домой и… грустил, но уже не от злобы и досады, а от безответности своей Любви.

И мы можем его пожалеть, потому что знаем, что любил он не человека, способного понимать, чувствовать, сострадать, а бездушное, пустое существо, названное Красотой и существующее отдельно, во вне девушки, должною ею обладать. Но жалеть должен он нас, а не наоборот. Ведь именно Двурог видел за оболочкой то, что не видим мы с вами, обыкновенные зевающие люди. Должен ли он был сомневаться в том, что строил в своём воображении? Должен ли сомневаться человек в решении, если оно всего одно и живёт в нём? А, впрочем, он даже не ставил себе таких вопросов. Он любил и не сомневался в правильности выбора и именно потому, что любил.

Если никто не любил саму Лику (не считая того, что Двурог, в конечном счёте, любил именно её), то нельзя сказать, конечно, что она не любила никого. Ей очень нравился один юноша, который, также как и влюблённый Двурог, часто парил в небесах, но не по причине нахлынувшей страсти, а в силу своего характера и души. Не стоит говорить, что этот юноша (его имя – Пар) был добр. Ведь все люди в «необычной» стране, как и в других странах, были добрыми. Но равнодушие легкомысленного Пара к «безкрасотной» Лики, к большому огорчению последней, оказалось подобной безразличию к ней его приятелей. Лика, хоть и не умела летать, слыла довольно живой девушкой, и, не в укор ей будет сказано, живость её надбавлялась, когда этого требовала её симпатия. В те редкие минуты, когда Лике удавалось встретиться с Паром, много прикладывала она сил, чтобы раскрыть себя во всём объёме обыкновенно-огромной человеческой души. Но, лишённая возможности обладать собственной красотой, она, по всеобщему негласному мнению, была обречена на одиночество.

Испокон веков всем известно, что разящие копья Любви заполонили всё пространство, окружающее нас. Они рассекают злобу, рвут на куски обман, прибивают замертво трусость и возносят вверх, на недосягаемую для обыденности высоту, чистые сердца влюблённых. Их всемогущее действие способно на такое, что кажется совершенно невозможным для нетронутых, равнодушных людей.
Чем оценить силу Любви? Кто посмеет измерить её в придуманных единицах? И кто может знать наверняка на какое чудо способна искренняя, даже безответная Любовь? Думается никто! Поэтому никто не посмеет не поверить в то, что произошло дальше с героями этой истории!
А произошло то, что, конечно, должно было произойти по мысли каждого из доброжелающих людей, знающих тайну нашей Лики: под действием Огромной Любви Двурога, скрытой от «прозорливых» взглядов всех глаз, Лика, наконец, обрела свою Красоту. Никто не смог понять, как произошла такая разительная перемена в столь незаметной ранее девушке. Все удивились, но ни один человек не заподозрил в этом сверхъестественное, наоборот, каждый из них винил, главным образом, свою близорукость: «как же я прежде не замечал, что она красива?» Лишь кое-кто бросал укоризну Лике: «что же ты пряталась так долго от глаз людских?» Но это был, скорее, некий заигрывающий намёк, нежели высказанная обида.
В один прекрасный, сверкающий весенний день, наполненный солнцем и первым теплом, взлетающий с гнетущей внутресладостной тоской по Большому юный Пар увидел перерождённую Лику, которая смотрела на него с ещё более возросшим упоением от появившейся уверенности, и… Почувствовал. Это было их первое счастье, оно их подхватило, запеленало, как нежная мать своего ребёнка, и вознесло в Небеса.
Огромная Любовь Двурога сделала своё небольшое дело, но… не успокоилось! Она посмотрела своими ясными глазами на ослепительное солнце, на нетронутый обманом танцующий в такт ветра праздничный лес, в радостные, светлые лица людей и вырвалась из Души Двурога на Свободу, в Мир, в свои законные владения, отнятые у неё Хитрым Рассудком, и одарила человечество Счастьем! ( Только несчастного Двурога, из-за выбора Лики скованного душевной болью и запершегося в своём доме, Оно никак не затронуло).
Навсегда ли? Не вернулась ли Любовь снова в опустошённое теперь замкнутое пространство к своему бывшему хозяину? Не знаю. В тот день Радости и Счастья я вынужден был уехать из «необычной» страны, и потерял с ней связь. Но ответ на эти вопросы зависел, во многом, от Одарённых Счастьем Людей. Стали ли они удерживать Подарок? Смогли ли Его удержать? Я, лично, в этом очень сомневаюсь.

22. 02. 1983 г.